СТРАТЕГИЯ

 

            Клуб грохотал. Это было божественно. Артем уже и не помнил, что вечеринка началась в скромном кафе, была похожа на перекус в обеденный перерыв, а потом совсем заглохла. Так Димка Игнатенко отмечал замечательное событие – свое трудоустройство в компанию компьютерных технологий. Отмечал убого, еще не в силах оценить ни масштаба деятельности самой компании, ни своей роли в ней. Поначалу Артема все раздражало – да нафиг, не его менеджер, из другого отдела, не в его подчинении, вряд ли вообще познакомятся ближе, чем «здравствуйте – доброе утро» мельком у входа. И парень выглядит совсем простаком, ну взяли его в отдел SEO-продвижения – в отделе SEO ему самое место, там ему и гнить дальше. Нафиг. Но зацепился за его шевелюру, за распахнутый ворот рубашки, мурашки побежали по коже – захотелось резко, сочно, просто сию секунду, хоть в туалете дерьмового кафе…

            И стал думать, возможно ли это, как это возможно. Артем никого до этого не склонял на работе к сексу, не загибал на столах. Работа для работы. Но парень казался необыкновенным – скромный, тихий, светловолосый, сероглазый, красивый той красотой, которая не знает себе цены, не смотрит на себя в зеркало, не прихорашивается трижды на день, не мерит себя чужими эталонами. Где нашли его для SEO? Почему резюме не попало на стол Артема? Он бы не пропустил.

            А в кафе подавали какую-то рыбу с пивом, может, остатки новогодних банкетов, рыба казалась Артему протухшей, пиво прокисшим, и он решился. Толкнул Шурика в бок, чтобы тот «случайно» оказался рядом, и предложил этому Димке:

– Может, в клубе продолжим?

– В клубе? – перепугался Димка.

            Понятный перепуг – если вся эта орава из кафе в клуб повалит, а несчастному новичку за всех платить, продолжая угощать и располагать к себе, никаких будущих зарплат и премий не хватит. Но Артем сразу успокоил:

– Не все. Мы втроем. Немного потеряемся в модным местах.

            Бросили коллег доедать рыбу и поехали. Шурик только в такси спросил почти на ухо:

– Вас оставить где-то?

– Не сразу, не хочу пугать. Внутри оставь, если все гладко пойдет.

            Шурик кивнул. Шурик не зря друг, и помощник, и вообще много всего сразу в Шурике.

            А клуб гудит. Лучи прожекторов высвечивают синих и красных людей на танцполе. Кто-то уже под хорошей дозой, но все пытаются попадать в ритм. Артем сел у стойки и на Димку смотрит. Давай, новичок, оглядись по сторонам, что скажешь.

– Это что, гей-клуб? – спрашивает Димка.

– Нет, – Артем мотает головой. – Хотя есть тут и такие ребята. Френдли-клуб, короче.

– А вон мужики вдвоем танцуют, – указывает Димка глазами. Ну хоть не пальцем.

– Ага, – соглашается Артем.

– Круто смотрится! – кивает новичок. – Я ничего против не имею.

– Серьезно?

– Конечно. Я их даже понимаю, – пьет коктейль, любезно подставленный Артемом, и продолжает рассуждать. – С девушками очень сложно.

– В чем? – спрашивает Артем.

– Да во всем, – говорит Димка. – С ними вообще запредельно сложно. И в работе, и в быту, и в сексе даже.

– Даже в сексе?

– Конечно. У них же все по-другому!

            Бармен тоже пристраивается – послушать и поржать. Новеньких тут вообще любят.

– Разумеется, по-другому, – хмыкает Артем.

– Нет, так по-другому, что понять невозможно, – продолжает Димка. – Вот например…. например, хоть бы даже секс. Нет, не хоть бы даже. А это очень важно. Вот мы ложимся…

            Артем раскрывает рот. Бармен ему подмигивает.

– Она как бы хочет. Я целую ее, ласкаю шею, груди, клитор, все дела. Она меня отпихивает: не надо, я так сразу кончу, а я хочу не так. Ну, говорю, кончай много раз. Я читал, что такое бывает. Нет, она говорит, если я так кончу, я потом по-другому не кончу. Бля. Ладно. Ну их в пень, эти ласки. Давай просто тупо трахаться. Я вставляю, она стонет, ей как бы нравится. Потом я кончаю, она тоже, или притворяется, не знаю. Потом сразу же снова лезет ласкаться. Зачем? Я уже не хочу, у меня так быстро не встанет. Значит, ей мало? Или что? Она не кончила, просто сымитировала? Подергалась для порядка и ждет продолжения? А мне, бля, среди ночи голову ломать, что это было?

            Бармен хохочет.

– Это просто обсудить нужно, – говорит Артем серьезно. История новичка почему-то не кажется ему смешной.

– Обсудить? А ты пробовал с ними такое обсуждать? Ой, фу, дурак, замолчи, отстань. Не может быть никакого честного обсуждения. Это я к тому, что я мужиков, которые вон зажимаются, очень хорошо понимаю. Они хотя бы думают об одном и хотят одного и того же. Они на одной волне, они доверяют друг другу, одинаково чувствуют.

– Физиологически, возможно, но доверие – больше, чем физиология, – говорит Артем.

– Так иди потанцуй, – перебивает его бармен, обращаясь к Димке. – Посмотрим на тебя в деле.

– Пойду, конечно! – Димка спрыгивает с табурета и идет на танцпол.

– Ну, а ты чего сидишь? – спрашивает бармен Артема.

– Отвали, Вась, мне тоже нужно подумать, что это было.

– Где откопал такого ежика в тумане? – спрашивает Васька по-дружески.

– Новый коллега.

– Ооо, сейчас этот новый коллега всех наших мужиков штабелями уложит, смотри, как пялятся. Иди к нему, что ли…

            И Артем идет. И они становятся красно-синими людьми, танцуют рядом, но без касаний. Димка расстегивает еще пару пуговиц на рубашке. Артем думает, что, как для провинциала, это круто, это завораживает, это бешено заводит. И кто сказал, что он провинциал? Артем, наверное, все придумал, глядя в его растерянные серые глаза. Димка не ждет его реакции, сам касается своего тела – проводит рукой по груди, по плоскому животу и останавливается. Возвращается к стойке, берет еще коктейль, Артем идет следом.

– Здорово! – говорит Димка. – Спасибо, что показал мне это место. Думал, так только в кино бывает.

– Не знал, что существуют такие клубы?

– Знал, но внутри никогда не был.

– Значит, ты должен мне вечеринку, – улыбается Артем.

– Да. Обязательно. Я, – Димка стучит пальцем себе по виску, – все помню. Наматываю. Знакомлюсь. Но теперь пора.

            Они прощаются рукопожатием. Димка уходит. Артем расплачивается.

– Шурика не видел? – спрашивает у бармена.

– Видел. Но он вошел и сразу вышел.

– А, ок. Тогда до новых встреч.

            Васька перегибается через стойку и чмокает его в щеку.

 

            Потом на работе было немного конфузливо. Не Артему, нет. Но Димке, видимо, было, потому что он прошел мимо стеклянной перегородки его отдела, вобрав голову в плечи. Только к середине дня вернулся.

– Привет…

            Кабинет тоже стеклянный. Особо не скроешься, все эмоции – наружу, напоказ.

– Классно вчера погуляли, – начинает Димка, расхаживая между стеклянными стенами. – А ты начальник этого отдела?

– Да, в общем.

– Я не знал. Это вы фейками занимаетесь?

– Да, в общем.

– Троллингом?

            Артем молчит.

– Я что-то такое молол вчера, смутно помню, но извини, – меняет тему Димка.

– Не за что. Все нормально. Хорошо погуляли.

            Артем ждет. Но не продолжения же? Не того, что Димка вдруг начнет танцевать без музыки и поглаживать себя везде?

– А я пока… разбираюсь. Не вник пока толком, – признается он. – Скучная какая-то работа.

– Со временем вникнешь, – подбадривает Артем.

– В субботу, в семь вечера, – говорит вдруг Димка.

– Что?

– Я помню, что торчу вечеринку, – он записывает адрес на стикере. – Домашняя небольшая тусовка.

– У тебя? – удивляется Артем.

– Да. Ничего приносить не надо. Все будет.

            Это даже лучше, чем Артем ожидал. Одно только плохо – до субботы далеко. Как дожить в этой липкой вате ожидания до субботы?

            Все будет, сказал Димка. Вообще все. Весна будет. Еще только январь. Весна будет, и суббота тоже будет. И вечеринка будет. И музыка. И выпивка. И секс будет. И никакой неловкости, недосказанности. Сразу секс, ровно в семь вечера, вот по этому адресу, записанному на самоклейке.

            Артему в последнее время не приходилось мечтать о парнях, пользовался теми, что попадались, без особых фантазий. Но о Димке, о новичке из отдела SEO, он мечтает до субботы. Никуда не ходит, ни с кем не встречается, никого не хочет. Сидит, сжав зубы, затаив дыхание, боясь нарушить течение дней.

            Время вообще не движется. В офисе Димка едва здоровается издали, но оживает прежнее: клуб, дерганый свет, дерганые движения, и вдруг – страсть, плавность, жар, если бы чуть ближе, если бы чуть дольше. Артем выдыхает обжигающие воспоминания. Все будет!

 

            В семь вечера в субботу он звонит в дверь, но из квартиры навстречу ему вырываются смех, вопли, музыка. Там, правда, вечеринка. Не на двоих. Обычная вечеринка. В комнатах полумрак, гостей много, воздух спертый. На Артеме сразу виснет какая-то девица. Подскакивает и Димка, знакомит его со всеми, Артем почти не различает лиц.

– А вот Наташа, моя девушка! Это ее вечеринка вообще! Она именинница!

– Извините, я без подарка, я не знал. Дима не предупредил.

– Друзья Димы – уже сами по себе подарок для меня! – смеется кругленькая Наташа. – Особенно с новой долгожданной работы!

            Сука! – выразительно думает Артем. Вот такая это вечеринка, ничего другого не будет. Сука! Конечно, не Наташа, у которой проблемы с оргазмом. Но Димка однозначно сука, мог предупредить. Хотя… они ведь ни о чем не договаривались. Только о вечеринке, и то в шутку. Это и есть вечеринка. Самая настоящая.

– Где тут выпить хотя бы? – он оглядывается.

            Димка ведет его к кастрюле пунша. Артем вертит стакан в руке.

– Нет… это немного не для меня.

            Ставит стакан на стол и отступает.

– О, прости! – Димка вдруг хватает его за локоть. – Я понимаю, что ты на что-то рассчитывал. Я, возможно, дал повод. Но я не гей.

            Артем выдергивает руку и пятится еще дальше.

– Надеюсь, это никак не скажется на офисных отношениях. Я дорожу новой работой.

– Ты в другом отделе работаешь, – напоминает Артем и уходит.

            Еще и харассмент приплетет, – начинает надумывать по дороге. Злость путает мысли. Сам же признал, что «возможно, дал повод». И как-то двояко анонсировал эту вечеринку. Но, может, не было никакого повода, не было никаких намеков. Артем все вообразил. И получил мордой об стол. Так, как никогда не получал. И от кого? От ничтожества, которое радуется скромной должности.

            Блин. И хуже всего то, что ничего не смог скрыть. Пулей прилетел, на что-то надеялся, все на роже было написано при мнимом равнодушии. Прямо на равнодушии и было написано большими буквами – жду, хочу безумно, забыть не могу наши потанцульки в клубе, ночами не сплю. Сука! Орать бы просто в такси. Убить бы таксиста. И орать!

            Свидетели вообще не нужны. Утром еще и Шурик нарисовался:

– Ну, потусили?

– Да, у его девушки был день рождения.

– Ты знал?

– Там и узнал.

– Ясно. Облом. Ну и пошел он, да?

– Да, пошел он.

            Шурик не гей. Ему не понять. Он просто из вежливости сочувствие изображает. Сука!

            Вообще никто так не обламывал. Артем хорошо разбирается в шансах и вариантах. Он никогда ни к кому не приближается – без шанса. Он не лезет к натуралам, зачем ему? И своих хватает. Но вот вышло, что не хватает, что лезет, что мечтает о натуралах. Конкретно об этом Димке, который в соседнем отделе работает, в монитор пялится, после работы к девушке своей бежит, оргазмы ей доставляет. Проходя мимо него, Артем отлично видит, что тот даже мышь не дергает. Просто сидит и смотрит в экран. Работничек. Наверно, понять ни хрена не может. И совета попросить стесняется. Артем не вглядывается долго. Бесполезно.

 

            Наконец, оттаяла снежная королева. Пришел и в стеклянную дверь скребется. Артем поднял глаза. Тот выдохнул на стекло и нарисовал знак вопроса.

            Знак вопроса как член. Явно. Или мерещится. Артем махнул ему – заходи, не робей.

– Артем, вопрос есть, – начинает Димка.

– Я понял.

            Я понял, что это вопросительный знак, а не член нарисован. Я же не влюбленный идиот. Конечно. Какая любовь.

            Димка молчит. Обтягивающая водолазка под горло. Засосы у него там, что ли? Наташа приложилась? Чаевые за быструю доставку оргазма? Или просто за попытку? Снять бы эту кофту, посмотреть на него.

– Ну садись. Чего ты мнешься?

– Я считаю, что, – Димка садится, – что…

– Что?

– Что мы друзья, в общем-то.

– Так о чем вопрос?

– Я не очень въезжаю в сам процесс, у меня плохие результаты за эту неделю, если честно. И я хотел узнать, нельзя мне в твой отдел перевестись?

– С плохими результатами?

– Ну, у вас же работа совсем другого плана. Более творческая, фантазийная.

– Фантазийная?

– Артем! Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю.

– Ты свои результаты должен с руководителем своего отдела обсудить, с Тамарой Игоревной. Не со мной.

– Ты еще сердишься, я знаю.

– Нет.

– Я могу загладить как бы.

– В смысле?

– Ну загладить вину, – Димка опускает глаза.

– Загладить вину, а потом работать в моем отделе?

            Димка молчит.

– Ты дурак? – спрашивает Артем прямо.

            Димка вдруг широко улыбается.

– Да, я понимаю, что ситуация дурацкая. Представляю, как тебе со стороны.

– В том то и дело, что я не со стороны, Дима. Я внутри этой ситуации. Это мне ты предлагаешь всякую хрень, а потом говоришь, что не давал повода.

– Ой, ладно, не устраивай.

– Ты мне наивным показался, открытым, провинциалом таким, растерянным немного.

– Ну могу быть и таким, – бросает с досадой Димка.

            Артем встает и распахивает перед ним дверь.

 

            Шурик потом объясняет детально то, что и так уже понятно.

– Для него субординация исчезла. Ты сам виноват: клубы, вечеринки. Он воспринял как должное, как твою опеку.

            Артем отмалчивается. Вообще не хочется об этом.

– И ясно, что теперь он к тебе, как к мамочке, бежит…

– Мамочке секс не предлагают, если с головой все нормально.

– А он предлагал? Вот прям секс? Может, тебе снова показалось?

– А когда мне казалось вообще? Я тут что, самый озабоченный? Самый озабоченный гей в компании?

– Ну так выходит! – смеется Шурик.

– Отвали, ладно?

            Шутки шутками, но такой славы вовсе не хочется. Особенно в современных условиях, когда на свет выносят даже истории о домогательствах столетней давности. А эта вот свежая – сама просится в повестку дня: Артем Пронин домогался новенького из отдела SEO. Как его? Димка Игнатенко, кажется.

 

            А когда этот Игнатенко молчит и, например, молча жует в кафе, воткнув в уши плеер, он прекрасен. Он прекрасен, и хочется верить, что он действительно наивный провинциал, который немного запутался – в женщинах, в мужчинах, в работе, в ее результатах. Просто запутавшийся человек, но не расчетливый подлец, из всего извлекающий свою выгоду.

            Но отчего же не любить хитрецов, подлецов? Вот кстати. Женщины же охотно влюбляются в подлецов, садистов, абьюзеров. Отчего же Артема коробит? И хочется, и коробит. И сладость, и тошнота, как от просроченного торта. Вкусно, спасибо, но потом обязательно блевать.

            Не хочется блевать от отношений с людьми. Люди – плохие или хорошие – пусть проходят мимо. Но отношения – дело серьезное, всегда задевает, нужно выбрать человека по себе, как рубашку, как обувь. Ближе к телу, своя пара. Димка не такой. Димка не годится. Димку Артем не выбрал бы.

            Но член поднимается в штанах и, свернув себе голову, тянется в сторону Димки. Член выбрал бы Димку сию секунду, в кафе, в подсобке, на столе Тамары Игоревны, все равно. Члену не втолкуешь про отношения и прочее.

            Наоборот, член втолковывает Артему, что Димка ничего такого крамольного и не сказал. Просто был расстроен своими неудачами на работе, все объяснимо. Димка вынимает наушники из ушей и тоже на него смотрит. И жевать прекращает. Забирает тарелки и садится рядом с ним за стол.

– Перестал обижаться?

– Я и не обижался. Так выглядит субординация, – отвечает Артем.

– Аа. А сейчас тоже она? В кафе?

– Нет.

– Фух, отлегло.

            Димка возвращается к еде. На тарелке пюре и сосиска. Сосиска дерзкая вообще. Особенно на фоне его салата с горелыми сухарями.

– Хочешь? – спрашивает Димка, указывая глазами на свой обед.

– Сосиску? – уточняет Артем.

            Димка смеется.

– Я ездил в тот клуб. Потанцевать. Но самому стремно.

– Не вошел?

– Не вошел, домой вернулся. Не хочется одному.

– Ну с Наташей.

– Нет. С Наташей не так интересно.

– Как с кем?

– Как с тобой.

– Ты сказал, что ты не гей. Что я на что-то рассчитывал, а ты не гей.

– Так я и не гей. Я не трахался с мужиками. И не собираюсь.

– Блядь, ты мне секс предлагал за перевод в мой отдел! – напоминает Артем.

– Ну да, – Димка трет нос. – Как бы да.

– Ты не видишь здесь противоречия?

– Да. Небольшое есть.

– Если бы я согласился, что тогда? Не собирался, не собирался, а потом быстро собрался?

– Нет. Я просто думал тебя проверить. Взял бы ты любовника или нет.

– Бред какой-то.

– Да, звучит как бред, – соглашается Димка. – Ты меня выбиваешь немного. Думал, все будет проще, ты просто так меня переведешь, по-дружески.

– Не думаю, что мы друзья.

– Так давай дружить. Поедем в клуб.

            Артем всматривается в него. Димка смущенно пожимает плечами, как будто и сам понимает всю нелепость разговора.

            А если отбросить это все? Странное поведение, странные предложения, странные допущения. Просто тело. Великолепное. Гибкое. Податливое. Тело, замри. Но так не получается. Тело ест и пьет, что-то думает, что-то планирует. Это тело Димка Игнатенко.

– Так что? Поедем? – спрашивает Димка.

– Куда?

– В клуб.

– Да, поедем. Или там встретимся, как хочешь.

– Там фейсконтроль же.

– Тебя пропустят. Ты смазливый.

– Какой?

– Ну вот такой. По мнению фейсконтрольщика.

– О, как здорово, что ты знаешь мнение фейсконтрольщика. И мнение бармена, кажется.

            Артем кивает. Очень бодрящие шутки. В обеденный перерыв. Между мужчинами. Один из которых точно не гей. Ок.

            И вечером едут. И танцуют. Чем меньше слов, тем возможнее Артему кажется продолжение вечера. И в такси Артем называет свой адрес, и Димка не поправляет. И на предложение Артема подняться на чай – поднимается.

            И в прихожей как-то странно прислоняется к Артему, словно отдышаться. Словно они вдвоем пробежали огромную дистанцию, достигли цели, успели вовремя, и вот теперь можно перевести дух, потому что многое уже позади. Артем больше не в силах расшифровывать знаки – родства, сотрудничества, сговора или робкого доверия. Он оборачивается резко, вжимает Димку в дверь, засасывает его губы, но и этого мало. Хочется ворваться в его тело немедленно, Артем шепчет «повернись», и Димка поворачивается. Артем стягивает с него джинсы и входит без особых прелюдий.

            Потом сто раз задавался вопросом, как он выдохнул это «повернись», растоптав здравый смысл? За «повернись» последовало минут пять привычных движений, во время которых Димка только кряхтел. Ни презерватива, ни смазки, ни хоть каких-то ласк. Артем кончил и вынул. Димка застегнул штаны, обернулся к Артему, но головы не поднял.

– Мне не понравилось, – сказал, глядя в пол. – Это нехорошо. Ты просто мной воспользовался.

– Не очень-то ты сопротивлялся, – выдавил Артем.

– Я же говорил, что не гей. Я просто на чай зашел.

– На какой чай? Ты шутишь?

            Артем искренне недоумевал. И злоба поднималась внутри – до бешенства. А ведь ему казалось, что это тогда он злился, когда Димка обманул его с вечеринкой. Нет, вот настоящая злость – на него, на себя, на неловкий секс, как угораздило вообще…

– Дима…

            Но тот потянулся к защелке, открыл дверь и вышел.

            После его ухода накинулись угрызения совести. Согласился ли Димка? Понимал ли, что поднимается в квартиру Артема не чай пить? А если не соглашался, зачем уступил молча?

            Артем не находил себе места. Ответов не было. Ясно было одно: он поступил плохо. Плохой поступок привел к плохому сексу. Плохой секс положил конец его отношениям с Димкой. Да и вообще выставил его в дурном свете: эгоистичный, требовательный, самовлюбленный. Хотя он совсем не такой. Или такой. Но если и такой, скрывать свою натуру нужно было тщательнее. А близость Димкиного тела лишила самоконтроля.

            И что в нем? Не видел он раньше, что ли, такого тела? Такой упругой задницы? Такого члена? А какого? Члена он, кажется, так и не увидел. Он же торопился разобраться со своим. Его же хватило на пять минут, как девятиклассника. Лютый стыд.

           

            На следующий день Артем мечтал сделаться невидимым в своем кабинете, тонировать стекла хоть сажей, хоть копотью, все равно полжизни уже сгорело. Но ничего из этого. Он остался видимым и осязаемым, жизнь бурлила вокруг, и в его кабинет заплыла Тамара.

– Сотрудников сманиваешь? И зачем? – поинтересовалась и лукаво, и сочувственно.

– В смысле? Кого?

– Игнатенко сказал, что вы все согласовали, он к тебе переходит.

– А, да.

– Ну и зачем? – снова спросила она. – Он не особо проявил себя, если честно. Я бы к концу недели его просто уволила. А так – твоя проблема.

– Да, моя проблема, – согласился Артем.

            К вечеру Димка перебрался с картонной коробкой. Артем молча подвел его к пустому столу. Говорить, собственно, не о чем. Но это не то безмолвие, которое что-то обещает. Это кладбищенская тишина.

            Из кабинета Артема стол нового сотрудника хорошо видно. Сидит. Смотрит в монитор. Рука на мыши не шевелится.

            «Если вы соблазнили девушку, а на ней трусики и лифчик из одного комплекта, то это она вас соблазнила», – читает Артем на странице актуального юмора. А если вы изнасиловали парня, а он сразу перевелся в ваш отдел, значит, у него и был такой план, а вовсе не чай пить.

            И сам вид Артема ничем Димку не раздражает, не вызывает неприятных воспоминаний, не доводит до панических атак, не гонит к психологам. Нормально он на Артема реагирует, вежливо здоровается, что-то обсуждает перед его кабинетом с парнями. Артем надеется, что не тот вечер, не тот казус.

            А если бы вечер не стал казусом? Например, они поднялись бы в квартиру, Артем налил бы вина, они пили бы, целовались. Занялись бы сексом. Не коридорным, а нормальным, постельным сексом. Димка разделся бы. Артем лег бы на него сверху, почувствовал его всего, его голую спину, а не его куртку. Бляя. Это было возможно. Но сама возможность превратила Артема в параноика.

            Виноват ли Димка? Конечно, нет. Он никак не подталкивал его, не провоцировал. Он просто подчинился. Возможно, ожидал удовольствия-радости-счастья, а не примитивной возни. И то, что в итоге получил-таки место в отделе Артема, – слишком маленькая компенсация его разочарования. Он говорил, что не понимает женщин. Теперь то же самое может сказать о мужчинах.

            Артем больше не злится на него. Только на себя. Винит себя одного.

            Вечером садится к столу Димки, не смотрит на его работу, смотрит на него.

– Я так и не извинился.

            Димка не отрывает взгляда от экрана.

– Извини, – все-таки говорит Артем.

– А как вообще? – спрашивает Димка, непонятно о чем.

– Что вообще?

– Секс вообще? – Димка по-прежнему не смотрит в его сторону. – Секс между мужчинами такой и есть? Я думал, как-то не так все, когда кино смотрел. Геи всегда такие милые, заботливые. Ты же гей?

            И снова Артем не может понять, шутит ли Димка. Или издевается над ним. Тычет носом в то, как он облажался. Хорошо, хоть в офисе пусто, никто, кроме Артема, не ломает голову над этими фразами.

– Я же извинился. Просто я…

– Что?

– Просто я сильно хотел тебя. Боялся, что уйдешь, исчезнешь. Не мог себя контролировать, – сквозь удушье стыда выдавливает Артем.

            Димка отводит глаза от экрана и медленно поворачивается к нему.

– Да? Сильно хотел? И трудно было сказать это? Ты же открытый гей. Какие проблемы?

            Да, какие проблемы? Да, какие? Он сотни раз говорил парням «давай трахнемся» или что-то подобное, и никто не отказывался, не убегал сломя голову. Но с Димкой с самого начала все пошло наперекосяк – сложно, остро, нервно, больно.

– С тобой не так, – говорит Артем с усилием, – как с другими. Не знаю, почему. Ты особенный.

            Димка смотрит молча и спокойно, будто изучает его лицо для подробного отчета.

– Ладно, проехали, все нормально, – отмахивается, наконец.

– Было больно? – спрашивает зачем-то Артем.

– Нет, не больно. Просто совсем не то, что я ожидал. Но теперь, когда я вспоминаю, мне кажется, я тоже должен был как-то отреагировать, сказать что-то…

– Ужасно неприятный разговор, – выдыхает Артем.

– Почему? Все было не так уж плохо.

– Прекрати!

– О, ты как Наташа, «дурак, прекрати». Если мы все не обсудим, как же будем дальше этим заниматься?

            Артем теряется совершенно.

– Ты не против?

– А зачем, по-твоему, я перевелся? Чтобы видеть тебя хотя бы.

– Я думал, не для этого.

– А для чего?

– Чтобы шантажировать меня… или еще что-то.

            Димка смотрит очень внимательно, без улыбки.

– Или еще что-то? Например?

– Я не знаю.

– А ты подозрительный чел, – усмехается Димка.

– Наверное. Мне кажется, ты все время мне врешь.

– В чем я могу тебе врать? Даже не представляю. В том, что хочу тебя? Поедем к тебе, я докажу.

            И все равно Артему кажется странным такое поведение. Формально инцидент улажен, но недопонимание только разрослось.

 

            В этот раз Артем не пьян, он сам за рулем. Димка сидит рядом и высматривает что-то из окна машины, словно пытается узнать местность.

– Я тогда еле такси поймал, когда ушел от тебя, – признается Артему.

            Они не избавятся от этого – прошлый раз всегда будет висеть над ними грязным облаком. Одно утешение – хуже уже не будет.

            В квартире Артем пытается быстрее миновать прихожую.

– Проходи, можешь обувь не снимать, – торопит Димку.

– Я вообще-то собираюсь все снять, – улыбается тот.

            Он разувается, осматривается.

– Ничего уютно, светло.

– Не страшно.

– Брось, мне и не было страшно.

            Обычные шутки не шутятся.

– Вина?

– Да, можно.

            Артем наливает по бокалу. Димка пьет. Артем свой отставляет.

– То есть в моем рогипнол? – смеется Димка.

            Но Артему совсем не смешно. Он садится на диван и молчит. Ясно, что Димка ждет от него действий. Пускай, не таких, как в прошлый раз. Но хоть каких-то…

– Артем?

            А он даже ответить не может. Заклинило в режиме заморозки.

– Ладно, я понимаю, что все неоднозначно между нами, – говорит вдруг Димка. – Я сам тебя запутал. Просто забудь. Давай, как будто мы только что встретились, десять минут назад, пришли сюда, и тут есть диван, вино, резинки даже, – он достает из кармана презерватив. – И это все чудесно. Если ты хочешь, конечно.

– Хочу, но не знаю, как продолжать.

– Что останавливает?

– Боюсь, что тебе не понравится.

– Думаешь, я не знаю, чего хочу? Давай тогда я сделаю то, что мне точно понравится.

– Давай, – соглашается Артем без лишних уточнений.

            Димка начинает раздеваться. Это наяву. Его тело открывается медленно, по частям, словно проявляется из мрака неопределенности, страха, кривых шуток. Он стаскивает свитер, снимает брюки, трусы, даже носки. Артем смотрит на его член, материализовавшийся из давних фантазий. Димка надевает на него резинку, дожидаясь Артема. Артем, наконец, тоже начинает снимать одежду. Он спокоен за свои мышцы, но то, что задумал Димка, немного его беспокоит. Обычно он не бывает пассивным. Ну ок, если Димка хочет… хочет отомстить, например. Только все это не похоже на месть, Димка нежен, он касается его очень бережно. Ложится сзади, целует его в шею, прижимается теснее.

– Да? – спрашивает у Артема.

– Да, – говорит Артем.

            Димка вводит. Идет туго. Артем выдыхает стон. Член замирает внутри.

– Ну? – спрашивает Артем.

– Хочу тебя почувствовать, – говорит Димка.

– Да ладно!

– Нет, правда. Очень горячо. И пульс. Я чувствую внутри тебя пульс. У тебя так сильно стучит сердце, как будто оно где-то рядом.

– Ну вот так я фантастически устроен.

– Наверное, это и называется: узнать человека изнутри. Офигенная близость. Мне нравится. Не больно?

– Нет. Но ты и дальше собираешься комментировать?

– Да, я собираюсь все комментировать и все понять. Я впервые с парнем по-настоящему.

– Я тоже обычно так не трахаюсь.

– Мы не трахаемся. Мы узнаем друг друга, – говорит Димка и берет в руку его член.

            Теперь Артем двигается сам между его рукой и его членом, и Димке ничего не остается, как уступить.

– Ты сжимаешь… о… я так долго не смогу, – шепчет он куда-то в волосы, а после оргазма говорит почти с упреком: – Впечатление, что снова ты меня трахнул, а не я тебя.

– Я бы так не сказал, – Артем еще чувствует непривычные спазмы в теле. – Так меня еще никто…

            Димка обнимает его крепко. И Артем вдруг понимает, что Димка вовсе не кажется неуверенным или потерянным, заброшенным в чужой офис или чужую квартиру ради какого-то эксперимента, каким казался поначалу. Димка совсем другой. Это взрослый, зрелый человек, позволивший себе расслабиться, быть открытым, щедрым. Артем смотрит на него, замерев от изумления. Хочет удержать его – таким, рядом с собой, но сомневается, что это возможно.

– Ты сейчас к ней уйдешь? – спрашивает Артем.

            Димка садится в постели.

– Могу не уходить.

– Это не проблема?

– Наташа? Нет, проблема не в ней. Она как боевая подруга, все понимает. Проблема совсем в другом.

– В чем?

– О, Артем. Когда-нибудь, надеюсь, расскажу тебе. И, может, посмеемся вместе, – говорит Димка не очень уверенно. – Но на работе я бы не хотел афишировать, если ты не против.

– Да, я понимаю.

            Но Артем все-таки не может понять.

– То есть ты можешь остаться? Даже не позвонишь ей?

            Димка снова ложится. Артем падает на него сверху, как и мечтал когда-то – чувствует своим носом его нос, своими ступнями его ступни.

– Как классно!

– Да, – говорит Димка.

– Я всегда этого хотел. С первого взгляда. Но все было так сложно.

– Знаю. Ты заслуживаешь самых честных отношений.

– Ну мы же все выяснили, – Артем целует его.

            Димка отвечает на поцелуи поцелуями, не словами.

 

            Они решили не афишировать, но приходят на работу вместе. Ну и что? Всем плевать. Все вокруг по-прежнему. Только Димку Артем видит совершенно другим. Или он стал другим: раскованным, живым, любознательным, активным. Он легко общается с коллегами, он очень быстро вникает в проекты, он здорово ориентируется в их разрушительных последствиях, совершенно четко представляет себе реализацию каждого.

            Ночи они проводят вместе. Это сказочные ночи. Но что-то гложет Артема – до костей, по живому.

– Мы встречаемся? – спрашивает он прямо. – Так будет всегда?

            Димка отодвигается от него в постели.

– Не знаю. А ты хочешь другого?

– Нет. Но ты как будто ждешь чего-то.

– Да, возможно, – Димка нехотя кивает. – Я не уверен, как все будет.

– Между нами?

– И между нами тоже.

            Очень туманный разговор. Если не уверен, разве нельзя прояснить, уточнить?

– Дим, давай поговорим об этом, – просит Артем. – В чем ты не уверен?

– Ты не думаешь о жертвах? – спрашивает вдруг Димка.

– О Наташе?

– Блин, забудь о Наташе! Не о жертвах нашего секса. О жертвах нашей работы.

– Работы? Вообще нет. Это просто работа. На нее есть спрос.

– Как и на заказные убийства, как и на торговлю людьми.

– Ну ты сравнил!

– По-моему, между убийством человека и уничтожением его деловой репутации, травлей в сети или доведением до суицида не такая уж большая разница.

– Что тогда ты делаешь в моем отделе? – спрашивает Артем.

– Я ладно. Но что делаешь ты? – спрашивает его Димка.

            А Артем не ожидал такого. Ну, разговор о личном, о том, как им быть дальше, например, куда летом. Но не о моральных принципах. Артем пытается поскорее покончить с неприятной темой.

– Меня просто большой Большой Босс нанял, потому что я мог скоординировать работу. А до этого я всем понемногу занимался, киберспортом, SEO тоже. Но это все нестабильно.

– А сталкинг стабилен?

– Сейчас да. Такое время. Соцсети важнее реальной жизни. Хейтеры правят миром. Мы просто их обслуживаем. Перед выборами особенно актуально.

– Это я понял.

– Но нас самих это не касается, – говорит Артем.

– Нас с тобой? По-моему, очень даже.

            Димка продолжает смотреть на него, словно ждет еще каких-то объяснений.

– Может, в пятницу в клуб? – спрашивает Артем.

– У меня встречное предложение, – решается Димка. – Ты можешь исполнить мое желание?

– Постараюсь.

– Романтический ужин. Только не в ресторане. Сможешь сам приготовить?

– Смогу! – отвечает Артем без колебаний.

– А сможешь работу прогулять и целый день меня ждать? Я пораньше приду.

– Прогулять, чтобы целый день готовить? Я вообще-то не хозяюшка.

– Я знаю. Потому и прикольно.

– Ладно, сделаю. Мясо? Рыба? Морепродукты?

– Морепродукты.

            Артем смеется.

– Что за фантазии?

– Вот такие фантазии о морепродуктах, о тебе в фартуке, о том, какой ты послушный.

            А ведь и правда, с некоторых пор Димка определяет их роли, их темы, их быт. Артем до такой степени дорожит им, что уже во всем признает главным, во всем проявляет послушание.

– Хорошо, – соглашается снова.

– А Большому Боссу что скажешь?

– Что дедушка умер.

– Отлично, – кивает Димка. – Я часа в четыре приеду.

            Артем придвигается и обнимает его.

– Так необычно.

– Не знаю, что из этого получится, – говорит Димка неуверенно.

– Ты сомневаешься? Думаешь, я не справлюсь с креветками?

 

            Артему кажется, что Димка задумал что-то большее. Не иначе, как вечер-признание. У него самого «любовь» все время вертится на языке, першит в горле, выступает на глазах слезами восторга. Он так непривычно полон ею, так непривычно счастлив. Рядом с Димкой его душа успокаивается – не мечется, не бьется в закрытые окна-двери, рядом с ним все на месте.

            У них классный секс, и странно, что в этом сексе Димка не перестает быть чутким, словно все еще вслушивается, вглядывается в Артема, следит за его реакциями, не черствеет от повторений. Вот идеальный партнер, которого не хочется менять.

            У Артема никогда не было столько секса с одним парнем. Он даже не знал себя таким. Не знал, что может так хотеть, так наслаждаться, так привязываться. Вообще не знал, что может быть нежным или послушным. Не замечал за собой раньше.

            И, конечно, он уже сто раз извинился за тот один – неудачный первый. Может, другой на Димкином месте никогда не простил бы, но Димка простил. И он позволил Артему все исправить – взять его, ласкать его, доказать, что он тоже бережный, внимательный любовник.

            Ясно, что романтический ужин что-то значит. Как минимум, победу романтики над коридорным сексом. Как максимум, они решат что-то всерьез и надолго. Артем давно готов к такому решению.

            И как это прекрасно придумано – вместо работы отправиться в супермаркет, накупить продуктов, десертов! Оливковых масел! Сыров! Вин! Чаев! Салфеток! Сковородок! Он с ума сошел. Зачем тащить столько?

            Артем выкладывает покупки и смотрит на часы. Он еще успеет вернуться в магазин за другим рисом. Неизвестно, какой лучше. Артем перечитывает рецепты в планшете. Круглый или длиннозернистый? Ну не приходилось ему раньше готовить. Тем более, романтические ужины. Для кого?

            Раздумья о рисе вдруг прерывает звонок Большого Босса.

– Так что с твоим дедушкой? – сурово спрашивает Большой Босс.

            Артем отскакивает от стола с покупками. Откуда такие вопросы вообще?

– Сейчас вот с венком еду. В двенадцать похороны, – говорит быстро. – Спасибо, что интересуетесь.

– А ты не хочешь поинтересоваться, что на работе? – спрашивает его Большой Босс.

            Явно подвох. Что на работе? Проблемы? Какой-то проект завалили? Так сроки нигде не горят. Все в процессе, все отлично.

– А что случилось?

– Не знаешь? Ты же на похоронах, да?

– Да. А что случилось. Приехать?

– Тут и без тебя народу полно. Рейд киберполиции. Технику опечатывают и вывозят. Документы изымают.

– Как? А… ребята?

– Сейчас ни у кого нет доступа. Всех собрали, чтобы выдвинуть обвинения.

– Какие обвинения? Это же не уголовка.

– Киберсталкинг не уголовка. Но вред деловой репутации, нарушение неприкосновенности частной жизни, незаконное распространение сведений – вполне. Еще и доведение до самоубийства приплели.

– Это розыгрыш какой-то?

– Был бы ты на работе сейчас – посмеялся бы. А для нас все очень серьезно. Ну посмотрим, что можно сделать. Если бы, конечно, не крыса, которая изнутри тут все вынюхивала…

            Артем не находит слов от ужаса.

– Я? Вы думаете, это я?

– Не думаю, что ты. Но у тебя под носом. А может, и с твоей помощью. Это же ты принял его в свой отдел – этого майора Игнатенко.

– Кого? Димку?

– Вот и посмотрел бы сегодня на него при исполнении. Но ты же решил дома отсидеться. Такой договор у вас?

– Я не знал. Честное слово, ничего не знал, – лепечет Артем.

– Ну дурак, значит. Не ожидал от тебя. Дураки вредят без злого умысла, что еще хуже.

            Большой Босс отключился. Артем сел и уставился на покупки.

            Так вот к чему этот романтический ужин! Эти разговоры о морали. Этот перевод в его отдел. Этот секс. Это знакомство. Это показная наивность.

            Что осталось настоящего между ними? Креветки? Оливковое масло? Рис? Ничего теперь не нужно. Все ложь, фикция, иллюзия. Ничего настоящего и не было. Сплошная манипуляция. «Хочу тебя почувствовать». Кошмар! И подозревал же он что-то такое, какой-то обман, а потом перестал подозревать, втянулся, потерял бдительность, поверил во все…

            Он даже не придет. Теперь незачем. Просто сошьет дело. Вряд ли Большой Босс будет кого-то вытаскивать, скорее всего, он отделом пожертвует, свалит все на подчиненных, да и выйдет сухим из воды, при всех своих связях. А Артему предстоят тяжелые дни, не до креветок.

            Он перебирает в памяти фамилии знакомых юристов. Посоветоваться бы. Но с одними был слишком близок, с другими слишком не близок, и нет подходящих людей, которым можно доверять. Доверять вообще сложно.

            А в четыре часа открывается дверь, и входит Димка. Молча прислоняется спиной к кухонной стене, смотрит на сваленные на столе продукты.

– Не приготовил? – спрашивает Артема.

            Артем думает, что удобнее было бы теперь не общаться. Обойтись без этих сцен. Но Димка уверен в своей правоте, ему легче идти на контакт.

– Мне Большой Босс позвонил. Что ж ты в штатском? – хочет поддеть его Артем.

– А тебя форма заводит? Я не знал.

– Иначе признался бы?

– Нет, – Димка качает головой. – Это не только мое дело, не личное. Много жалоб было, люди в отчаянии, такое нельзя спускать.

– И что теперь будет?

– С тобой? Ничего. Дашь показания. Оформим как сотрудничество со следствием.

– Большого Босса все равно не потопишь, а он меня – запросто.

– Ну посмотрим, – говорит Димка, как и Большой Босс. – Пока я главный, мне и решать, у меня все полномочия по этому делу.

– Может, рано тебе все полномочия и звание дали?

– А может, я в чем-то очень хорош?

– В сексе?

            Оба замолкают.

– А пришел зачем? – спрашивает Артем все-таки.

– Ну, я порядочный человек. Прошу простить. Совсем не хотел тебя обидеть.

– Когда использовал?

– Думаю, речь идет о взаимном использовании. Но, так или иначе, это были хорошие дни. И не все в них было неправдой. Так что зря ты не готовил ужин…

– Прощальный?

– Я не прощаюсь. В отделении еще увидимся.

– Ясно.

            Все-таки это прощание. Артем остается с покупками, с дурацкими салфетками, с вином. Все закончилось без его участия. Димка оградил его, как мог. Но Артем все равно в гуще, в эпицентре этой боли.

            Потом еще позвонили ребята. Но о чем говорить? О чем договариваться? Валить все на Большого Босса? Или на самых инициативных и креативных? Бред.

– Да просто правду говорите.

– А ты?

– Ну и я.

            И, конечно, Шурик звонит – с другими, коварными, подло-дружескими вопросами.

– Ты знал? Не знал? Вы в койке о его великой миссии не говорили?

– Не говорили, представь.

            Отвечать тошно. По итогам этих ответов Артем выглядит таким наивным простаком, каким даже Димка не выглядел при поступлении на работу.

            Перезвоны длились долго. Кого уже вызывали на допрос, кого еще нет. Артем и не предполагал, что все будет так масштабно, думал, что его отдел просто прикроют, а компания продолжит работу. Но все закрыли наглухо, вся фирма пошла под следствие. Игнатенко рыл неистово, отстаивая права несчастных жертв.

            А разве Артем не жертва? Разве ему не больнее остальных? Разве его жизнь не разрушена? Наконец, вызвали и его на допрос – не лично Игнатенко, звонком какого-то подчиненного.

 

            Неловко, все неловко ужасно. Артем сидит в допросной, где ему велели подождать начальника. Внутри только стол и несколько стульев. Стулья жесткие, никакого комфорта, чтобы свидетели не расслаблялись. Да и свидетель ли он? Или уже и на него составлено жирное досье, гарантирующее ему пребывание в относительно теплом замкнутом помещении и государственный паек на несколько лет вперед? Конечно, без выхода в интернет.

            Наконец, входит Игнатенко. Один, с бумагами в руках. Кивает вполне дружелюбно. И снова он совсем не тот, что был при приеме на работу, и не тот, что валялся с Артемом в постели. Этот худой парень максимально собран, строг, сосредоточен, даже хмур. Незнакомый, чужой человек, который пытается не казаться враждебным. Одет в серый костюм без галстука. Прошло время обтягивающих водолазок, которые сносили Артему крышу.

– Ну привет, – говорит просто. – Дошла, в общем, очередь. Нужны твои показания.

– Тут камера работает? – спрашивает Артем.

– Да. Но…

            Димка замолкает.

– Но что?

– Но можно не думать о ней. На «ты», мы же бывшие коллеги.

– А, в этом смысле, – хмыкает Артем.

            Взять, что ли, и вывалить все в эту камеру? Не коллеги они. Они любовники. И пусть настоящие «коллеги» переварят эту информацию. Неужели Димке все равно? Боится он этой камеры или нет? Может, поэтому и не вызывал Артема так долго? Не может рассчитывать на его порядочность?

– А вообще скучаешь? – спрашивает Артем. – По нашей работе?

– Вообще да. Под прикрытием в какой-то мере проще. И в себе что-то прикрываешь, открываешь что-то новое.

– Так копы семьи заводят в наркокартелях, – кивает Артем.

– И я бы мог, наверное, – Димка смотрит прямо ему в глаза. – Ладно, поговорим о деле. Когда ты начал работу в «Нашей сфере»? Кто принимал заказы? Кто давал задания? Кто координировал выполнение?

            И пока все упирается в Большого Босса, допрос идет легко. Но как только начинаются вопросы о способах преследования, методах и приемах травли, Артем сбивается.

– Для этого был персонал, – отвечает уклончиво. – Мы все работали на идею.

– На идею преследования конкретных лиц?

– Да. Это была наша работа.

– То есть за выполнение заданий отвечал ты?

– Да.

– Перечисли завершенные проекты.

            Артем называет несколько недавних.

– Руководство считало их успешными?

– Да.

– Были премии, поощрения?

– Были.

– Личные контакты с жертвами?

– Нет. Этого не требовалось.

            Игнатенко опускает глаза в бумаги, больше ни о чем не спрашивает.

– Я увяз? – робко интересуется Артем.

– Да, ты глубоко, – кивает Димка. – Перейдем в мой кабинет.

            Артем плетется за ним длинным коридором. В кабинете не такая скудная обстановка, как в допросной. Компьютер, кресла для посетителей, длинный стол для совещаний. Модернизированный официоз. Артем садится к столу, опускает голову на кулаки.

– Ваш Большой Босс сядет. На него зуб у начальства, – говорит Игнатенко прямо.

– Получается, что твоя работа тоже заказ?

            Димка пропускает вопрос мимо ушей.

– И, в целом, показаний подчиненных вполне достаточно. Остальное истцы расскажут в суде. Будет такое показательное разбирательство – как нельзя себя вести в век диджитализации. Но ты можешь быть спокоен.

– Как-то не получается.

– Понятно.

            Димка присаживается на край стола.

– С кем ты теперь? – спрашивает Артем.

– Ни с кем. Бумаги оформляю. Тут много волокиты.

– Ты вообще не встречаешься с парнями?

– Вообще нет.

– Тебе нельзя?

– Не то чтобы нельзя, – говорит Димка, – но сплетен не хотелось бы. Тут много на авторитете держится, на нормальных отношениях, связях…

– На нормальных отношениях?

– Да, на простых отношениях. Не как у нас с тобой.

            Артем кивает.

– Я свободен?

– Да, можешь идти. И не держи зла.

– Конечно. Все ок. Буду искать работу.

– В отдел борьбы с киберпреступностью не хочешь?

– Нет, спасибо. Я не создан для нормальных, простых отношений.

– Да, я знаю. Бывай…

            Димка больше не задерживает его. Но Артем не выходит. Стоит и смотрит. И Игнатенко тоже смотрит молча. Помнит он или уже не помнит, как все было? Губы плотно сжаты, брови нахмурены. Поправляет пиджак, будто запахивается. Артем, наконец, отворачивается и выходит.

 

            После этого появились все признаки конца света. Пока шли допросы, в Китае уже распространялся коронавирус. Но Китай был далеко, и проблема казалась такой незначительной, что никто не обращал внимания на эти новости. А потом все стало близко, опасно. Обрушилась коронавирусная пандемия, ковидные локдауны, один за другим. Артем ходил в медицинской маске на несколько собеседований, и везде говорили, что специалисты нужны, но время неподходящее, хотя специалисты нужны, и можно работать удаленно, в том же сегменте SEO, но время… и вот это последнее место работы, указанное в резюме, компания «Наша сфера», не под следствием ли?

            Артем вычеркнул «Нашу сферу» из резюме, от греха подальше. И резюме сразу оскудело – никакого развития, никакого карьерного роста. Что осталось из опыта? Dota 2? Rainbow Six? Фотография без маски? Давно пройденное, устаревшее, неактуальное.

            Даже если пока жив, как общаться с другими, как знакомиться? Как прорваться друг к другу через все средства защиты? Клуб закрылся, а после второго локдауна обанкротился без надежды на восстановление.

            На сайте знакомств торчали вечные завсегдатаи, будто замерли, как Артем на листе своего резюме, как обанкротивший клуб с оборванными афишами. Если переживу, потом все это обдумаю, – утешал себя Артем и тратил последнее.

            Нельзя пережить пандемию раньше всех, нельзя выйти из общей беды первым. Хотелось поговорить хоть с кем-то, пожаловаться, поматериться в ответ на чужие жалобы. Но близких в разъединенном мире совсем не осталось. Конечно, Димка не из их числа. Артем даже не знал, ходит ли тот на работу, продолжает ли свою миссию по спасению человечества от киберпреступности. Суд над «Нашей сферой» отложили из-за пандемии, увидеть его не было никакого шанса.

            Оставалось позвонить Шурику. Но прежняя дружба как будто улетучилась или совсем не чувствовалась в телефонном разговоре. Узнал только, что Шурик на новой работе, очень занят и при возможности обязательно перезвонит. С тех пор возможности так и не представилось.

            Не о такой весне мечтал Артем, не о таком лете, не о такой осени. Кажется, что личные проблемы выросли и растеклись океаном, который накрыл все живое. Только в начале декабря над безжизненной толщей беды раздался телефонный звонок.

– Привет? Как ты? Живой?

– Такие теперь вопросы, – усмехается Артем невесело. – Живой.

– Болел?

– Нет. А ты?

– Я болел. Долго, но дома, и то хорошо.

– В маске ходишь?

– Да, у нас же госучреждение, с этим строго. Волновался за тебя.

– Я в порядке.

– Нашел работу?

– Хожу на собеседования. Но уныло все. Клуб закрылся.

– На локдаун?

– Нет, вообще. Супермаркет там будет. Хотя тебе все равно.

– Печально. Это печально, – откликается Димка как-то неопределенно. – Мне не все равно. Это печально. Давай приеду – поговорим.

– Нет, не нужно.

– Я давно болел, не заражу тебя.

– Не поэтому, – говорит Артем. – Просто не надо. Нет настроения.

– Из-за собеседований?

– Да просто не выдержу: снова видеть тебя, спорить о чем-то.

– Не будем спорить. Я соскучился. Каждый день думаю, как ты.

– С работы звонишь? От коллег спрятался?

– Ну прекрати. Не надо этих подколов. С работы, не с работы. Я уйду, может, скоро с этой работы. В другой проект приглашают.

– Так это был всего лишь проект? Не карьера?

– Это был хороший, общественно полезный проект, –  говорит Димка.

            Артем бросает трубку. Но Димка все равно приезжает. Проходит в квартиру, не снимая медицинской маски. И Артем думает, как доверять ему. Раньше вот он доверял…

– Да снимай, я и не так рисковал в своей жизни, – говорит все-таки.

            Димка снимает маску и сразу же приникает к нему, целует глубоко, мокро, негигиенично. Быстро сбрасывает одежду. У Артема никого не было после него, он хочет бешено, как тогда в коридоре, он еле сдерживается. Тащит гостя в спальню, толкает на постель.

– Или ты хочешь сверху? – спрашивает запоздало.

– Да мне уже все равно, я так соскучился по тебе! – Димка зажмуривается.

            Но Артем останавливается.

– Ты же поговорить хотел. Извини.

– Что?

            Майор Игнатенко сводит раздвинутые ноги, открывает глаза.

– Да, – садится, сунув подушку за спину, тянет из кармана брюк, брошенных на пол, сигареты. – Хотел.

            Артем ждет. Димка курит, ищет глазами пепельницу. Артем ставит ее у его длинных голых ног. Дым затуманивает пространство между ними, и в дыму становится легче.

– Я подумал, что вот завтра… будет какой-то новый вирус, – говорит, наконец, Димка, – и человечество погибнет. И до этого завтра я хочу быть с тобой, а в этом завтра умереть рядом с тобой.

– Романтично, – кивает Артем.

– Нет, я не ради романтичного извинения говорю. Это правда. И мне ничего не мешает. У меня нет жены, нет девушки, нет каких-то особых обязательств. Просто я не знал, что могу влюбиться в парня. Думал, так, фантазии, а потом влюблюсь в девушку и женюсь. Но я люблю тебя. Даже не представляю своей жизни с каким-то другим человеком. И мне все равно, кто что подумает. На фоне глобальной катастрофы – это все такая фигня.

– То есть, если бы не пандемия, ты бы не пришел? Я должен благодарить чертов вирус? – спрашивает Артем. – А раньше ты не знал, что жизнь конечна и не стоит тратить ее на приспособление?

– Не знал, – серьезно отвечает Димка. – Можешь благодарить вирус. Или мою работу, мою ложь. Ты же не помнишь ничего хорошего, только негатив! Ладно, я покурил. Поговорил. Понятно, что ты ничего не ответишь. Скажи хоть, что тебе нужно время, чтобы подумать.

            Артем молчит. Не нужно ему никакого времени. Просто страшно поверить в происходящее, вернуться к надежде, которую уже похоронил. Димка встает и начинает одеваться.

– Ужас, как глупо. Разделся зачем-то. Оделся. Как тогда в «Нашей сфере» с тобой, не знаю, куда приткнуться, как вести себя…

– Нет, не одевайся, – говорит все-таки Артем. – Я тоже хочу. Всего. Чтобы ты остался, сейчас, и вообще до того «завтра», когда все закончится, или когда мы переживем это вместе. Я сто раз собирался позвонить тебе, но…

– Но что?

– Не был уверен, что нужен тебе. Я уже совсем не тот, что был раньше. Вымотало это все.

– Мы все изменились. Я помню, как тот новенький из отдела SEO заводил тебя, сейчас я так уже не смогу, – говорит Димка.

– Он был классный! – не может не признать Артем. – Всего добился через постель. Твое руководство не знало?

– Конечно, нет! Я думал, что сразу в твой отдел попаду, а когда не попал, пришлось действовать по обстоятельствам. Сначала у меня вообще ничего не получалось, ты же помнишь. Ужасно психовал из-за тебя. Я рассчитывал, что все будет намного проще, даже легенды не выдумал, даже имя не поменял, просто хотел покрутиться в компании недолго.

– И так эффектно начал с жалоб на девушек! – вспоминает Артем.

– Место располагало, – отмахивается Димка. – Но это не о Наташе. Она моя коллега. Помогла тогда организовать скромную вечеринку...

– Которая меня взбесила!

– Так и было задумано, – усмехается он. – Ты должен был скучать по мне.

– Целая стратегия манипуляции! – отдает должное Артем.

– Да, пришлось постараться, разработать стратегию. Только потом понял, что это стратегия соблазнения, а не внедрения. В общем, сам от себя не ожидал.

– Не жалеешь?

– О, нет! Лучшие дни в моей жизни. Жалею, что врал тебе. Но и ты был упрям в своей преданности Большому Боссу.

– Да не в нем дело. Просто это была работа. Работа как семья, как команда, ее не предают, какая бы ни была.

– Буду знать, что ты такой верный. Тебя бы в общественно полезный проект, цены бы тебе не было.

– Хватит уже о работе! – Артем снова увлекает его в постель. – Давай начнем заново, как будто мы только что встретились, десять минут назад, пришли сюда, и тут есть диван, презервативы… или как ты говорил?

– Это тоже манипуляция, хоть и безобидная, – отказывается Димка. – Не хочу ничего забывать. Давай продолжим с этого места.

 

 

2021 г.